Чего ты хочешь? [Трилогия][СИ] - Анатолий Оркас

Не раз Марк размышлял о высшем предназначении данного Королем шанса. Будучи в одной связке с принцами (естественно, фигурально выражаясь, ибо цепи сковывали движения, но никак не высокородных рабов), он не раз представлял себя таким же принцем. Может быть, ему уготована судьба занять королевский трон? Эта мысль тешила, придавала хоть какой-то смысл происходящему, но сладкий самообман не давал наркотической эйфории, и даже заманчивая перспектива стать Королем тускла в свете факелов. Воздушные замки, которые Марк строил в процессе рубки руды или угля каждый раз рассыпались в дым, когда он пытался обсуждать их с принцами. У них была подготовка. У них был опыт. У них было имя. У Марка не было ничего.

Почти год! Почти год прошел, пока не случилось в однообразной и скучноватой жизни рудничного каторжника События, эту жизнь изменившего. Событие было вызвано обыденной, в общем-то, причиной. Младший из близнецов после Литейного дня вдруг повелительным голосом позвал старшину надсмотрщиков и повелел снять с него цепи. И это было сделано незамедлительно! После чего его, как настоящего принца, с оказанием всех почестей проводили куда-то. Когда же Марк попытался сделать то же самое - после недоуменных взглядов и обидного хохота Марк получил очередную порцию плетей и насмешек. Вот именно тогда он вскочил, раскидав держащие его руки и закричал:

- Будьте вы прокляты! Чтоб вам... Чтоб вам...

И замолчал. Ибо то, что секунду назад он хотел сказать стало вдруг мелким и незначительным. Он вдруг растерялся, не зная, чего он хочет своим обидчикам, не зная, чего он хочет вообще - боль в спине стала пустяшной а надсмотрщики с бичами и цепи на руках - вроде случайной уличной грязи. Есть, ну и ладно. Марк отрешенно смотрел на склон горы, покрытый жесткой травой и залитый ярким солнечным светом. Вдруг, словно забыв обо всем, только что произошедшем, Марк подошел к своей тележке и влился в череду работы - забой, кирка, тележка угля, помост, полный ковш - значит, надо толкать к Печи... И никто ему не препятствовал. Никто не наказывал, не бил, и даже не поучал - Марк провел день в такой оглушающей тишине, что были слышны ему каждый стук сердца, каждый скрип колеса и скрежет падающих обломков угля. Под вечер он вкатил тележку на помост, опрокинул ее в ковш, потом положил тележку на помост и уселся на нее сверху. Остальные королевичи объезжали его, с трудом балансируя на краю помоста, но ни разу не попросив подвинуться. Когда они ушли в забой, Марк услышал над собой голос:

- Отдыхаем?

- Нет, - ответил Марк, глядя в закатную даль. - Мечтаю.

- О чем? - спросили его сзади.

- О свободе, - вздохнул Марк.

- А на кой она тебе? - спросил настойчивый собеседник.

- А просто так! - зло ответил Марк.

Марк услышал, как человек сзади повернулся, и спрыгнул с помоста. Только тогда Марк вскочил с тележки и обернулся. Только сейчас до него дошла абсурдность ситуации - въезд на помост перед глазами, никто по нему не входил, да и голос не знаком... Помост обходил высокий немолодой человек в дорожном плаще грязного цвета, подпоясанный грубой веревкой. Роскошные волосы светлых оттенков ложились на откинутый капюшон. Пришелец подождал, пока из забоя не выйдет цепочка рабов, сопровождаемых надсмотрщиками (Марк поспешно скатил тележку вниз) и остановил старшину.

- Я его забираю, - сказал человек, кивая на Марка.

Надсмотрщик, щурясь под вечерним солнцем, окинул взглядом Марка, как будто первый раз его увидел и сказал:

- Нет.

- Да, - сказал человек. - Он не твой.

- Не мой, - легко согласился старшина. - Он куплен в рабы.

- Я выкупаю его. Вот тебе за него, - и он что-то положил в ладонь старшине. Надсмотрщик покривился, взглянул в ладонь, присвистнул, почесал в затылке и опять покривился.

- Негоже это... Не сам, не своей волей...

- Раб пришел к тебе, раб уходит. А что его - так оно его и останется!

- Эх, хотелось бы верить. Лады. Я выпью вечером за упокой его души.

На это странный человек подошел к Марку, стал у него за спиной, за левым плечом и сказал старшине:

- Сними с меня цепи!

Марк поразился, как к месту и уверенно прозвучали слова. Наверное, именно так сказал тогда Елиссарович, когда уходил из забоя. А надсмотрщик тряхнул головой, будто оценивая этот жест пришельца, подошел к Марку и отстегнул цепи. Еще раз тряхнул головой, искоса поглядел Марку за спину и отправился в забой.

- И что дальше? - спросил Марк.

- Не знаю, - сказал человек.

- Зачем ты меня тогда освободил?

- Я тебя не освобождал. Я тебя купил, - был ответ.

- Я сменил одно рабство на другое?

- Ты ничего не менял. Пока.

- И что мне теперь делать?

- Хороший вопрос, раб. А ты все здесь сделал?

- Не знаю, - растерялся Марк. Он не задумывался что ему надо здесь. Его били, заставляли работать, но что бы он САМ чего-то хотел? Нет, такого не было. Он ждал обещанного шанса, только обещание Короля держало его здесь. Обещание шанса и привычка. Но чтобы ему самому?

- Тогда подумай. Все ли ты здесь сделал?

Марк поглядел на собеседника. Потом - вокруг. Потом - в сторону забоя.

- Наверное, да...

Человек очень глубоко и огорченно вздохнул. Потом повернулся в сторону и сказал в пустоту:

- Отвяжись! Я сам знаю, что надо. Я сам вижу. Чего пристал, его вон толкай.

Повернулся, несколько минут смотрел на Марка. Потом очень мягко сказал:

- А ты цепи за собой убрал?

3

Хмурые тучи, хмурое небо. Хмурый Марк идет по хмурому лесу за серым плащом. Серый плащ ступает мягко, как будто плывет. Марк вспомнил фразу из "Бэмби": "И ни одна веточка не хрустнула под его копытами", и прислушался - нет, это не Король-Олень, это просто его новый хозяин. Он идет мягко, но ветки хрустят под его сапогами, и ничего такого в его походке на самом деле нет. Просто Марку скучно идти. Этот странный человек повернулся, и пошел в лес сразу после того, как Марк аккуратно повесил цепи (такие родные и привычные!) на гвоздик в сарае, сам, без напоминания пристроил тележку, и даже глупо поклонился входу в забой. Это было ребячеством, показухой, но Марк все равно сделал этот торопливый поклон, словно ожидая, что новый хозяин взмахнет кнутом, и привычная боль обрушится за проявление столь ненатурального почтения к руднику. Ведь никакого почтения Марк не испытывал. Но момент обязывал, и Марк поклонился. А хозяин просто повернулся, и пошел. Марк не стал испытывать судьбу попытками сбежать. Во-первых, бежать было некуда. Он видел в этом мире пока только один город, одну тюрьму, и один рудник. Правда, имел тесное знакомство с принцами. Правда, ему многое рассказали - и о географии, и о традициях, и о денежно-правовой системе. Принцев ведь не сразу в рудники отправляли - жизнь у них была отнюдь не королевская. Как выяснилось, учили принцев методом кнута и пряника, причем пряник одновременно являлся и морковкой, за которой надо было тянуться вперед. Ему рассказывали, что муштра в казарме - это мелочи по сравнению со школой для принцев. Во-первых, этикет. Во-вторых - государственное право, экономика, власть. Закулисные интриги и доминирование - на детском уровне, но вполне реально. Физподготовка, фехтование, верховая езда - это было бы прекрасно, если бы не нормы. По мнению Марка из принцев готовили олимпийских чемпионов. Еримей, кстати, сразу оценил и принял идею Олимпийских игр. Еще в первый же день Марк честно рассказал свою историю - насколько мог, и насколько хотел. Принцы восприняли ее с некоторым недоверием, но очень быстро недоверие исчезло - слишком много Марк рассказывал такого, чего не слышали здесь, а придумать все это, да так связно - надо было быть Великим Обманщиком. Но тогда такого все равно не поймаешь, и принцы предпочли верить. Марка теперь часто просили рассказать что-нибудь. И охотно просвещали его вечерами о том мире, в котором Марку доведется жить - если доведется.

Вот и шел Марк за серым плащом в этот мир, на ходу примеривая несистематизированные знания из рудника, невольно вспоминая Волкодава - книжного героя, который стал просто непобедимым и могучим борцом с мировым злом именно на каторге в руднике. В отличие от этого героя сам Марк не заполучил ни способности ориентироваться в штольнях, ни идеального ночного зрения, и вообще, в герои явно не годился.

Хмурый лес звенел комарами, сочился влагой, и Марк понял, что стал зябнуть. Его роба не была приспособлена для лесных прогулок, а за год в штольне Марк как-то успел привыкнуть к постоянной температуре в горах, и короткие выходы на улицу воспринимались легко. А сейчас он был вне пещер уже третий час! И вроде бы шли достаточно быстро, и дорога не сказать чтобы гладкая - ан нет. Зябкий холодок забирается под грубую ткань, руки как ледышки, и по ребрам струятся противные мурашки. Оказывается, уже осень.